Я сидела на снегу, прислонившись к стволу какого-то дерева, одетая в старую рваную куртку, которая совсем не грела. Но я не чувствовала холода. Моё сознание было где-то далеко. Перед прикрытыми глазами проносились картины прошлого...
... Вот я, совсем ещё маленькая девочка, сижу перед застеленной белоснежными простынями большой постелью. На постели лежит моя мать. Она очень бледная, под глазами у неё – чёрные мешки, и выглядит мама не на двадцать пять лет, а на сорок. Скоро она умрёт. Мама говорит, что после смерти все люди попадают в волшебную страну. Там нет горя и несчастий, есть лишь веселье и радость; там все становятся молодыми, нет ни одного старика или больного; там есть прекрасные сады, а в них чудесными голосами поют птицы, яркие, будто радуга; жизнь там гораздо лучше, чем здесь, в реальном мире. Мама улыбается, но мне почему-то грустно.
Она просыпается и долго смотрит на меня печальным взглядом, считая, что я этого не вижу. О чём она думает? Наверное, ей жалко, что я не попаду в волшебную страну, а останусь здесь, в отличие от неё.
- Доченька моя... – тихо говорит она, и я вздрагиваю от того, как хрипло звучит её голос.
- Да, мам?
- Я... я люблю тебя, моя дорогая... – произносит она, и по её лицу катятся слёзы.
- Не плачь, мама... Всё будет хорошо, поверь. Не волнуйся за меня.
- Да... Всё будет хорошо, моя радость... Хорошо... Я люблю тебя, мой ангел... Я...
Её голос обрывается, и я понимаю, что уже больше никогда не услышу его.
- Я тоже люблю тебя, мам... – с трудом говорю я сквозь душащие меня рыдания и даю, наконец, волю слезам...
...Вот я, двенадцатилетняя девчонка, возвращаюсь домой, к бабушке. Она единственная, кто остался у меня из родственников. Отец ушёл от мамы ещё до моего рождения, она растила меня одна. Ни братьев, ни сестёр у мамы и у меня не было. После её смерти меня взяла к себе бабушка, мамина мама. Она жила в деревне. Сельчане не любили мою бабушку, они считали её ведьмой, потому что она хорошо разбиралась в травах и наговорах.
Перед глазами у меня стоит её образ. У бабушки доброе лицо, всё в морщинках, и пронзительные чёрные глаза, совсем такие же, как у меня. Она невысокого роста, но очень подвижная, несмотря на возраст. Я очень её люблю.
Я выхожу из леса, радостно размахивая корзинкой с грибами. Бабушка наверняка приготовит их так, как я люблю – потушит в горшочке. Я радостно облизываюсь в предвкушении лакомства и прибавляю шагу.
Но чем ближе я подхожу к деревне, тем яснее вижу огненное зарево над ней.
- Ведьма сгорела, - сплёвывает мужик, мимо которого я пробегаю – Туда ей и дорога!
Я бегу всё быстрей, сердце едва не выпрыгивает из груди. Нет, нет, такого просто не может быть! Не может, чтобы я потеряла ещё и бабушку!
Но чем ближе я подбегаю, тем яснее понимаю – может. Наш дом стоял на отшибе, крестьяне не опасались, что огонь может переметнуться на их жилища, и не пытались затушить огонь.
- Бабушка!!! – кричу я в истерике, подбегая к охваченному пламенем рушащемуся дому. Нет, нет, она наверняка куда-то вышла, не может быть такого, чтобы она сгорела! Просто не может быть!
Из пламени доносится нечеловеческий, раздирающий душу крик-стон. Туман... Пёс, которого я помню ещё щенком, которому я тихонько совала под стол кусочки мяса, которому наливала в миску молока, с которым так часто играла или просто разговаривала, глядя в его необыкновенно умные, совсем человечьи глаза... Неужели и он умер?
Я стою воле дома, и пламя озаряет моё лицо, опаляет горячим дыханием. «Наверняка ожоги останутся» - равнодушно думаю я, но не трогаюсь с места. Я должна знать, что случилось с бабушкой.
Постепенно огонь гаснет. Вот он превратился в пламенеющие угли, а вот и они остыли. Я иду вперёд, туда, где лежат остатки моего дома, освещаемые лучами восходящего солнца. Что-то обжигает и колет босые ноги. Здесь была кухня, вот остатки печи, на которой обожала греться наша кошка, по иронии судьбы, абсолютно чёрного цвета. А вот и её маленькие косточки лежат... Прошептав слова: «Покойся с миром. Да пребудет с тобой милость Богини», которыми обычно отправляют в последний путь умерших, я иду дальше. Здесь была моя спальня. Я разгребаю золу и, дуя на пальцы, достаю большую металлическую шкатулку. Там были все мои драгоценности: пара колец, маленький серебряный волк на цепочке – подарок бабушки на день рождения, медальон, с которого на меня смотрела молодая, не сломленная болезнью мама, вышитый бабушкой платочек, несколько медных и одна серебряная монета, завёрнутые в тряпицу кусочки хлеба, которым я подкармливала живущую под полом моей комнаты мышь... Наверно, и она погибла. Я дрожащими пальцами открываю шкатулку. Надо же, почти всё сохранилось, только обуглился хлеб да превратился в чёрные лохмотья платочек.
Я иду дальше. Вот и спальня бабушки. Здесь всегда приятно пахло засушенными травами, в изобилии висевшими на стенах. Сейчас здесь лишь запах гари. Дрожащими руками я разгребаю пепел и вдруг натыкаюсь на что-то твёрдое и круглое. Это - человеческий череп.
Я горько плачу весь день, размазывая по лицу слёзы вперемешку с пеплом. За что? Что же такого я сделала? За что ты так наказываешь меня, всемогущая Богиня?
На исходе дня я ухожу, проводив в последний путь всех, кого смогла найти, до самой последней мелкой зверюшки. Над пепелищем я читаю очистительную молитву, прося Богиню, великую Антрис, осенить своей благодатью это место и изгнать дух смерти. Крестьяне уже потихоньку собираются на пепелище – страх перед колдуньей вытеснила жажда наживы. Я не боюсь этого - всё самое ценное, что только удалось найти, я уношу с собой. Мне очень жаль покидать дом, где я прожила больше пяти лет, но и оставаться здесь нельзя. Быстрым шагом я направляюсь в лес, надеясь найти там прибежище.
В ту ночь я впервые пережила Превращение. Это передавалось по материнской линии, но моя мама, например, превращалась в волка. Моей же второй ипостасью являлась лиса. А лисы могут выть не хуже, чем волки, во всяком случае, вкладывая в вой не меньше страданий...
...Мне восемнадцать лет. Я невысокая, изящная девушка с большими чёрными глазами, в которых иногда сверкают золотые искорки. Волосы у меня тоже тёмные, почти чёрные, но иногда в них проскальзывает рыжина. После того, как сгорел дом моей бабушки, я смогла выжить лишь благодаря звериной ипостаси. Но теперь жизнь наладилась.
Я стою на одной из центральных улиц Дарлена рядом с любимым – парнем по имени Райс. После того, как я встретила его, на моём лице снова начала появляться улыбка, впервые после смерти бабушки. Я люблю его, люблю больше жизни. Он тоже любит меня, и предложил мне выйти за него замуж. Но сегодня он необычайно серьёзен и мрачен.
- Мы с тобой должны расстаться – говорит он совсем не своим, жёстким и чёрствым голосом. Я не верю ему, но сердце обрывается и падает куда-то.
- Что?.. - ошеломлённо говорю я. Неужели?..
- Ты слишком долго морочила мне голову, рыжая бестия. Я не хочу, чтобы мои дети были таким же звериным отродьем, как и ты. Я не хочу, чтобы их матерью была лживая сука! - набатом отдаётся у меня в ушах. Я даже не пытаюсь увернуться от пинка в живот тяжёлым сапогом, который отбрасывает меня от Райса. Я падаю на каменную мостовую, но не чувствую боли. Райс... Как ты мог...
Я встаю. Райс ушёл. Одни прохожие глумятся надо мной, другие, наоборот, бросают сочувственные взгляды, но я не обращаю внимания ни на кого. Я унижена и растоптана. Я чувствую себя преданной.
А в голове бьётся одна мысль: «Антрис, зачем же ты послала мне ещё и это испытание?!..»
... Вот я стою над маленькой кроваткой с ребёнком. Это моя дочь. Оказалось, желание Райса не сбылось – я всё же стала матерью его ребёнка. Через восемь с половиной месяцев после того, как он бросил меня, я родила девочку, которую назвала Лерина, что значит – счастливая. Я надеялась, что её судьба будет соответствовать имени.
Мне приходилось выбиваться из сил, чтобы заработать на жизнь, случалось и воровать. Лерина подолгу оставалась одна, и это не повлияло на неё хорошо.
Я стою и смотрю на её бледное лицо и запавшие глаза. Так же выглядела моя мать перед смертью. Чего только я не перепробовала, начиная от лекарственных трав, знанию которых научила меня бабушка, заканчивая самыми дорогими лекарями, ради которых мне пришлось продать и волка на цепочке, и медальон с изображением мамы... Но всё было тщетно. Лерина становилась всё слабее и слабее. И вот теперь она умирает. Умирает, когда ей нет ещё и года!
Из уст девочки вырывается хриплый вздох. Я поднимаю её, удивляясь тому, какая холодная у неё рука. Сердечко дочери судорожно вздрагивает... И останавливается навсегда.
Неужели я наказана ещё не до конца, если ты решила убить самое дорогое и единственное, что у меня осталось - мою дочь, о великая Богиня?!..
...Но пора очнуться. Я открываю глаза и возвращаюсь в реальность. Мне всего двадцать три года, но я уже успела пережить смерть моей матери, бабушки, предательство любимого человека, успела сама стать матерью и увидеть, как погибла моя дочь. Больше меня ничто не интересует. Да, я живу, но живу лишь из-за древнего животного инстинкта самосохранения.
Я хочу превратиться или хотя бы встать, но не могу пошевелиться - ноги и руки не слушаются.
- Подожди, не уходи... Останься со мной, отдайся мне... Разве ты не хочешь уснуть?.. Тогда больше не будет страданий... Просто уснуть, это ведь так прекрасно... Отдохни, я вижу, как ты устала... – шепчет мне то ли холод, то ли снег.
"Уснуть? Больше не будет никаких страданий, никаких смертей... Я попаду в волшебную страну, о которой рассказывала мне мама, и наверняка увижу её там. Она будет молодой и здоровой, такой же, как на медальоне. Наверняка мама обрадуется, увидев меня... А ещё там будет бабушка и Лерина, моя доченька. Я буду счастлива..." - проносится у меня в голове.
- Ну же?.. Что ты ответишь? – мягко напоминает о себе мой собеседник. Небо, покрытое свинцово-серыми тучами, внезапно начинает сыпать снегом. Он такой ласковый... И совсем не холодный...
Я с трудом приоткрываю посиневшие от холода губы и произношу лишь одно короткое слово:
- Да...
